Выступления на вернисаже выставки «Благословляю всё, что было…». Георгий Тараторкин (1945-2017)»
Председатель Союза театральных деятелей РФ, Художественный руководитель Московского театра «Et Сetera», Народный артист Российской Федерации, Лауреат Государственных премий СССР Александр Александрович Калягин:
Дорогие друзья! Мы открываем выставку Георгия Георгиевича Тараторкина, вся его биография представлена здесь. Открывая выставку, я обязан сказать хотя бы два слова. Артист театра и кино, профессор ВГИКа, лауреат множества премий, президент национальной премии «Золотая маска» – это всё человек, который учился у Корогодского, закончил студию при ТЮЗе, потом стал знаменитейшим актёром ТЮЗа, которым руководил Корогодский. Ну и дальше удивительное произошло: в 23 года Георгий Тараторкин сыграл Родиона Раскольникова. Через 3 года картина «Преступление и наказание» вышла на экраны, и стало понятно, что лучшего Раскольникова не было и не будет. Он создал потрясающий образ, который удовлетворил вкусы всех: киноманов, театралов, критиков. Тараторкин в 23 года не потерялся на фоне величайших актёров. Потом театр им. Моссовета, Завадский пригласил его снова на роль Раскольникова, и Тараторкин стал одним из ведущих артистов театра. Потом пошли роли, роли, и всё это было прекрасно. Вы понимаете, что перед нами высшей пробы человек, уникальная личность, уникальный актёр, который может играть всё: и лордов мог играть, и дворян. Таких актёров уже нет. В 86-м году, мы с ним пришли вдвоем в Союз Театральных Деятелей, такой вот командой мы пришли, и именно такой командой нас утвердил съезд. Я стал председателем, а Георгий стал первым заместителем председателя Союза. Мы с ним проработали очень много и долго. Георгий Георгиевич Тараторкин был безукоризненно честен, справедлив, нетороплив, мудр и при моем импульсивном характере это сыграло большую роль. Сегодня вы получите удовольствие от этой выставки. Вы знаете, то, что я успел посмотреть – это уникально, здорово, прекрасно, это смешно и трагично. Спасибо вам, товарищ директор, спасибо всем, кто работали над этой выставкой. Давайте вспомним этого изумительного актёра и насладимся этой прекрасной выставкой. Спасибо.
Генеральный директор Театрального музея им. А.А. Бахрушина Дмитрий Викторович Родионов:
Спасибо, дорогой Александр Александрович за эти теплые приветственные слова, за открытие этой выставки. Это была очень дорогая для нас работа, которую мы сделали в достаточно короткие сроки. Мы сделали её прежде всего при поддержке семьи Георгия Георгиевича. Без этой поддержки родных и близких мы бы, наверное, не осилили такую задачу. Это поддержка театров: и театра им. Моссовета, Иркутского театра, петербургских театров и других театральных коллективов. Здесь, конечно, большая роль куратора, Марины Багдасарян, которая занималась подбором всех этих материалов. То, что получилось, требует, конечно, внимательного знакомства, сопряжения с этим материалом, потому что за этими фотографиями, афишами, документами скрывается большая жизнь большого артиста. Мне выпало счастье быть лично знакомым с ним: молодым студентом я пришел на практику в театр им. Моссовета и, конечно, увидел все эти знаменитые легендарные спектакли, где он блистал. А уже через какое-то время я вошел Союз Театральных Деятелей в качестве секретаря и сидел на заседаниях рядом с Георгием Георгиевичем. Поразительное ощущение достоинства, скромности и крайней доброжелательности к тебе – вот это, наверное, самые сильные личные впечатления от знакомства с этим большим человеком. И я бы хотел прочесть приветственные письма от Иркутского академического драматического театра им. Н.П. Охлопкина и Московского драматического театра «Сфера» (активная ссылка на новость с письмами). Спасибо, коллеги. А сейчас я хотел бы дать слово единомышленнику Георгия Георгиевича по «Золотой маске», генеральному директору АНО «Фестиваль «Золотая маска» Марии Евсеевной Ревякиной.
Генеральный директор АНО «Фестиваль «Золотая маска» Мария Евсеевна Ревякина:
Добрый день уважаемые коллеги и друзья! Спасибо, Марина Эдуардовна, спасибо, Дмитрий Викторович, спасибо театру им. Моссовета и всем тем, кто участвовал в создании этой замечательной выставки! Георгий Георгиевич работал в «Маске» со дня основания и, как сказал Александр Александрович, это был человек абсолютно бескомпромиссный, очень порядочный, он очень ценил всех, кто работал в «Маске» и всех тех, кто приезжает. Я не помню случая, чтобы он не встретился после спектакля с нашими коллегами из регионов, не переговорил с ними, не сказал им «Спасибо». Он всегда очень внимательно относился к любому вопросу, который нужно было решить для наших коллег из самых отдаленных уголков нашей страны. Честно вам скажу, нам очень не хватает его, мы много о нем вспоминаем и думаем. Я уже как-то говорила, он называл нашу команду «мои барышни»: всегда приходил и спрашивал «Ну как там мои барышни?» или «Мои барышни, как дела?» – он был такой вот папа нашего семейства «Золотой маски». Мы продолжаем его дело вместе с Игорем Матвеевичем Костолевским, продолжаем делать то, что Георгий Георгиевич придумал вместе с Союзом Театральных деятелей, вместе с Уриным Владимиром Георгиевичем. Мы будем двигаться дальше, мы будем развиваться. Огромный поклон и Царство небесное этому замечательному Человеку с большой буквы и актёру. Спасибо!
Актриса Российского академического Молодёжного Театра Нелли Владимировна Уварова:
Добрый вечер всем присутствующим! Очень волнительно, сумасшедше волнительно. Мы сейчас встретились с однокурсниками, со студентами Георгия Георгиевича Тараторкина, мы единственный его курс, как оказалось, и чувствуем себя особенными в связи с этим. Но даже если бы у Георгия Георгиевича было много курсов, мы все продолжали бы быть его семьёй, ведь именно так он нас называл. И вот сегодня мы встретились и переживаем какое-то волнение, какое-то воспоминание невероятной любви. И сейчас, когда мы уже взрослые, мы можем признаваться Георгию Георгиевичу в любви, а тогда не могли, в силу того что мы были маленькими, были студентами. И для него мы всегда оставались студентами, потому что, приходя на наши премьеры в разные театры Москвы и встречаясь с нами, в разговоре он всегда был очень строгий, требовательный и оставался таким всегда. Он про нас говорил, что в нас живет «бацилла Тараторкина», и мы теперь так про себя говорим, и я очень благодарна своему мастеру, что он вселил в нас эту бациллу. И этот требовательный голос относительно профессии звучит голосом Георгия Георгиевича Тараторкина и по сей день и, я думаю, будет с нами всегда, потому что очень хочется, как и он, быть в профессии, жить в профессии, развиваться и не стыдиться этого. Спасибо всем большое!
Народная артистка РФ Ольга Михайловна Остроумова:
Здравствуйте! Вы знаете, я хотела сказать, как приятно вспомнить Юру или Георгию Георгиевича, но это не та фраза, мы никогда о нем не забываем в нашем театре, правда. Я уже более тридцати лет в театре, и в каждом спектакле мы с Юрой были партнерами и наслаждались, мне кажется, партнерством друг друга, (я так точно). Это просто такая радость замечательная, спасибо Бахрушинскому музею, и конечно место такому замечательному артисту именно здесь, в Бахрушинском музее, навеки вечные. И я не знаю, что вспоминать: когда впервые пришла в театр, первым кому я позвонила, придя в театр им. Моссовета, был Юра Тараторкин. Я спросила «Юр, приходить мне в театр?», он мне ответил «Приходи, конечно, приходи, вместе сыграем», он назвал какой-то спектакль, который в итоге не осуществился, но это не важно. Поначалу мы, конечно, притирались друг к дружке, а потом, знаете, было такое партнерство, просто счастье, потому что мы стали понимать друг друга с полуслова. Юр, я просто счастлива, что была твоей партнёршей, это было так приятно! Я смотрю, вот Юра Тараторкин, известнейший артист, а я была его партнершей, для меня это тоже большая честь, понимаете? А как он был требователен, действительно, права Нелли, причем ко всем, не только к студентам! А сколько его студентов, его учеников, работают у нас в театре, замечательно работают! Он пригласил меня посмотреть его спектакль, когда он выпускал свой курс, и это тоже память о нём, я теперь всегда туда хожу и смотрю эти спектакли, потому что он включил меня в эту комиссию. Он выпустил замечательный курс. А как он любил свою семью, как он был деликатен!.. Я даже как-то говорила ему «Юра, ну раскрепостись же!», и когда он надел в «Серебряном веке» подтяжки и вышел, это было абсолютно неожиданно для него, и я ему сказала «Замечательно, Юра!», и весело хохотали мы над этим… Спасибо Юре, спасибо вам, Бахрушинскому музею, всем его сотрудникам, за то что дали возможность пережить заново это партнерство с Юрой Тараторкиным, которому, к сожалению, пока замены не нашлось. И не найдется, я думаю, потому что это уникальная, единственная личность. Спасибо, Юра, тебе!
Главный режиссёр Российского Театра на Покровке Геннадий Викторович Шапошников:
Добрый день! Спасибо вам большое за то, что вы сделали эту выставку. Когда смотришь на эти портреты, на эти фотографии, понимаешь, что это всё – творчество. Кто работал с ним, тот представляет, а кто не представляет, я вам расскажу, какое это было счастье – работать с таким человеком, с таким профессионалом! Когда я работал с ним в Иркутском театре над «Колчаком», я помню, какую он задавал планку всем иркутским артистам. Я писал тогда тексты и отдавал их ему утром, а он смотрел их, выкладывал на кресло и брался за работу. И все остальные начинали работать с ним, он показывал им, как их роли надо прожить – и все подтянулись за ним! Такая это была славная работа! Думаю, что в самом Колчаке Александре Васильевиче не было столько честности (хотя это был честный человек), сколько было в Юре. За это большое счастье я ему очень благодарен. Спасибо вам снова большое за эту выставку, пусть она будет долгой. Спасибо!
Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России средневековья и Нового времени РГГУ, сын Георгия Георгиевича Тараторкина Филипп Георгиевич Тараторкин:
Дорогие друзья! Я, наверное, должен был бы говорить о том, каким папа был папой, но об этом как раз я говорить не хочу, потому что тот океан любви, ту стихию заботы, которыми мы с моей сестрой Аней были окружены изо дня в день, из года в год, трудно облечь в слова. Я помню, мы ехали с папой в поезде: была ночь, мы проезжали через Петербург, который папа всегда называл Ленинград. Папа смотрел из окна вагона влюбленным взором на свой родной и любимый город, и тогда я ему без всяких для того предпосылок сказал «Папа, какой же ты замечательный!». Реакция его была типичной его реакцией со свойственной ему доброй самоиронией: «Да потрясающе!». Но не только об этом я хотел сказать. У меня в руках фотография Александра Александровича Блока, которую папа очень берег, ценил и любил. Она найдет свое место на выставке в качестве драгоценнейшего экспоната. О чем говорит эта фотография? Она не только говорит о том, что в творческой жизни папы была роль Блока по пьесе Александра Петровича Штейна, и был мир Блока, жизнь в котором у него растянулась на много-много счастливых лет. И были книжные полки, заполненные литературой о Блоке, включая букинистические и прижизненные издания. Всё это было. Но я думаю, что особенным счастьем эта фотография была для папы еще и потому, что она к нему попала в два рукопожатия: эту знаменитую фотографию Наппельбаума получила в дар от поэта Анна Андреевна Ахматова, подарившая в свою очередь эту фотографию Фаине Георгиевне Раневской, а Фаина Георгиевна подарила эту фотографию папе. Вот вам и два рукопожатия, которые соединяют папу с его любимым Блоком. И мне кажется, что то, что написано на обороте фотографии рукой Фаины Георгиевны, это слова, которые многие-многие люди могли бы от всего сердца повторить, в том числе и те люди, которые пришли сегодня на эту выставку. Фаина Георгиевна написала: «Юрочке! За то, что люблю, а я больше всего в жизни люблю талант. Раневская. 77-й г.». Низкий поклон музею за проделанную работу и вам всем за то, что вы пришли сегодня на эту новую встречу с папой. Спасибо!
Куратор выставки Марина Эдуардовна Багдасарян:
Я абсолютно счастливый человек, потому что мне довелось работать с Георгием Георгиевичем у микрофона, когда он записывал необыкновенный моноспектакль. Он работал и в ансамбле, но работал и в моноспектакле. Однажды он позвонил и сказал, что есть потрясающие рассказы одного адвоката (речь шла Семёне Львовиче Арии) и принес совершенно фантастические рассказы и вышел с ними к микрофону. А его неповторимая интонация!.. Вот сейчас нашли уникальную запись, которую делали не мы – это Толстой, «Альберт», и Георгий Георгиевич читает примерно полтора часа, потом полюбопытствуйте, граммофон стоит здесь совершенно не случайно. Это всегда было невероятное чувство меры своей роли, которую он никогда не преувеличивал. Никогда! Застенчивость во всём, что он делал перед микрофоном, и всегда была какая-то необыкновенная интонация, чувство меры и вкуса! Это были такие уроки мастерства: обычный заштатный текст можно было принести Тараторкину, и он поднимал его с пола до небес, придавал ему значение, объем, смысл, выявляя какие-то его характеристики, и ты невольно думал: «Боже! А я так плохо думал об этом тексте, так мало о нем знал, а он ничего вроде, такой интересный, какие-то смыслы появляются». Всё это благодаря Тараторкину. Голос этот, впервые услышанный в «Преступлении и наказании», забыть просто невозможно!
Теперь, что касается всех тех, кто принимал участие в подготовке этой выставки. Прежде всего, конечно же, хочется поблагодарить всех художественных руководителей, всех директоров театров. Но еще есть несколько человек, чьи имена вы никогда не узнаете, а должны знать: есть в Иркутском театре Ирина Рыжакова, благодаря ей в фоторамках представлены уникальные фотографии с гастрольных поездок с «Колчаком», которые осуществлял театр вместе с Георгием Тараторкиным; в Москве в театре им. Пушкина есть Вика Лебедева, которая предоставила нам уникальные материалы и которая любовно искала очень долго детали костюмов; Оксана Заславская из театра «Около дома Станиславского» предоставила нам костюм и сапоги Вершинина, а в этой экспозиции нам очень важна шинельная тема, она повторяется и в «Колчаке», и на входе экспозиции также обозначена костюмом из спектакля «Не будите мадам». Мы, конечно же, благодарны и театру им. Моссовета, и Алёне Котовой, заведующей музеем, и Елене, которая вместе с Аней, дочерью Георгия Георгиевича, подбирала и выбирала нам эти костюмы и, конечно же эту шляпу, роскошную шляпу из спектакля «Серебряный век»! Мы благодарны всем, кто принимал участие, и конечно же Санкт-Петербургскому ТЮЗу и сотрудника музея этого театра. Невероятные слова благодарности всей той команде, с которой я работала: и Анне-Катерине Нэлип-Столмовой, художнику этой экспозиции, Миле Хворост, Надежде Викторовне Савченко и всем сотрудникам экспозиционно-выставочного отдела. И конечно же Дмитрию Викторовичу Родионову, который нас всецело поддерживал с первой секунды, с того самого момента, когда мы появились с этой идеей сделать эту выставку. Последняя вещь, которую я хочу вам сказать: принято было считать, что Георгий Тараторкин появился в Москве в сезоне 74-75 гг. по приглашению Юрия Александровича Завадского и сыграл в его спектакле «Петербургские сновидения» Родиона Раскольникова. Оказалось, что это не так, и мы нашли этому документальное подтверждение: это был спектакль «Они сражались за Родину», роль Стрельцова, которую он сыграл. Но благодаря Денису Маршаку и театру «Сфера» мы имеем еще и эту афишу спектакля «Почта на юг». Присмотритесь внимательнее: указан сезон 70-71 гг.! Я благодарна всем, кто принимал участие в создании этой выставки и членам семьи прежде всего за то, что мы имеем возможность уточнить детали биографии Георгия Тараторкина и внести ясность и коррективы. Спасибо всем большое и спасибо вам, что вы пришли сегодня сюда!
Актёр Московского Театра юного зрителя, Народный артист России Валерий Александрович Баринов:
Я не буду говорить, ибо уже все сказано, что такое Георгий Тараторкин для нас всех и для нашего искусства. Я просто расскажу два эпизода, свидетелем и участником которых я был. Первый эпизод случился давно, в 68-м году, во время съемок «Преступления и наказания». Я тогда работал в Александринке, жил на улице Пржевальского, которая по-настоящему называется Казанской улицей, и вот как-то осенью, вечером я возвращался со спектакля домой пешком. А это, как вы знаете, район Достоевского. И в одной подворотне стоят прожектора, оборудование, понятно, что идёт съемка, а это всегда было мощное зрелище. Я пошел смотреть, что же снимают? И смотрю, в круглой арке стоит Юра Тараторкин в образе, и они готовятся снимать сцену, когда он выходит от старухи, и к нему пристает мещанин. И вот он стоит, к нему подходят поправлять грим, поправляют свет, всё это долго, а в сцене всего три фразы. Они проговаривали их долго, и я стоял и думал, ну что же такое, почему ещё не снимают? И тут, подъезжает «Волга», шикарная по тем временам машина, из нее выходит Кулиджанов в очень модной кепочке, на руке застегнутая палка большая. И он смотрит на это всё и говорит: «Ну что, готовы?». Отвечают, что готовы. «Снимаем!». Сняли сцену. Кулиджанов сказал: «Дубль хороший, еще снимаем!». Сняли второй дубль. Кулиджанов: «Замечательно, замечательно. Ну, еще один, на мой счет, пожалуйста!». А это значит, что ему тогда нужно оплатить пленку, а если пленка хорошая, то это дорого получится. И тут Юра тихим голосом говорит: «Можно один быстренький? На мой счет?». Кулиджанов согласился, сняли дубль, Юра сыграл блестяще, и Кулиджанов крикнул: «Нет, этот дубль запишите на мой счет! Съемка закончена!». И уехал. Я из присутствующих, наверное, единственный свидетель этой сцены, потому её и вспомнил.
Мне также повезло работать с Георгием Георгиевичем в спектакле «Бесы». Репетиции были просто потрясающие, я играл Шатова. Но там был один очень смешной момент, который повторялся из раза в раз, когда меня убивали, закапывали листьями и землей. Есть у меня такое свойство: когда я ложусь на спину, я сразу засыпаю. Просто мгновенно. Вот в эту сцену я и засыпал. А так как до конца спектакля оставалось немного, минут 20, то я спокойно там себе и спал, а ребята всегда благополучно будили меня на поклон. А мизансцена была построена так, что, в то время, когда я лежал, у героя Юры происходил интимный разговор. А я лежу рядом и мало того, что я сплю, так ещё и начинаю храпеть! А ему надо сцену вести! Поэтому всякий раз, когда будили на поклон, он мне говорил: «Не храпи!». И я ему в ответ говорил: «Юр, я тебя прошу, в следующий раз положите меня на бок, что ли. Может, тогда я не засну». Но эта ситуация повторялась каждый раз, и ничего нельзя было поделать.
Еще как-то мы с ним провели просто замечательных полгода вместе: это была несостоявшаяся работа Хуциева, фильм о Толстом. Он должен был выпустить этот фильм в 2004-м году, но насколько я помню, в 2016-м он его только собрал. И мы с Юрой (он Чехов, а я Толстой) встречались через день. Три часа грима, долгие разговоры, репетировали вместе. Но однажды, через полгода, Юра спросил Марлена Мартыновича: «Марлен Мартынович, а где наш «Пушкин»?». А Хуциев записал до того радиофильм, как он сам это называл, о Пушкине. Юра там был ведущий, а я играл Сергея Львовича, отца Пушкина. Я присоединился: «Да, где наш радиофильм?». А уже прошло года два, как мы его записали. Марлен Мартынович и говорит: «А я поссорился со всеми и ушел оттуда». Юра сказал мне, что завтра он на съемки не придет. И не пришел. Я не пришел послезавтра, и Марлен Мартынович потом перед нами долго извинялся. Но, правда, время было замечательное.
И еще что я хотел сказать: я поработал с Юрой в театре «Сфера». Вы знаете, с ним было прекрасно молчать. Вот сидим на диване, нам надо скоро выходить. Он читал Блока, всегда Блока, я читал разных авторов, в том числе Блока порой. Он меня как-то спросил: «Что ты будешь сегодня у Блока читать?», а я ответил: «Вот я «В ресторане прочел» и «Перед судом» тоже». Он: «Хорошо». Потом он говорит: «Ты на прошлом спектакле как сказал? Что жизнь безжалостно?..», а я знал, что я тогда оговорился, и я ответил: «Хлестнула», – «А у Блока?» – «Стегнула». «Вот, пожалуйста, я тебя очень прошу, не надо переделывать великого поэта», – серьезно ответил Юра.
Можно было действительно долго молчать, сидеть и чувствовать атмосферу потрясающего человека, потрясающего, великого актёра.
Вы знаете, говорят, что нет незаменимых людей. Нет, есть. Царапинки, которые остались на сердце после его ухода, они никогда не заживут. Спасибо судьбе, что он был в нашей жизни, спасибо, что мы его знали!
