Государственный центральный театральный музей имени А. А. Бахрушина



Обновленная программа по предметам-участникам выставочного марафона «125 шедевров Бахрушинского музея» на вторую половину августа 2019 года

19

08

Расписание с 21 августа по 1 сентября:

21 августа

Афиша, Киев. Городской театр

«Последняя стихобойня московских футуристов», 31 января 1914

Футуризм – одно из основных авангардистских течений  в европейском искусстве начала XX века, получившее распространение в Италии  и России. Его сторонники во главу угла ставили не содержание, а форму. Для пропаганды своих взглядов футуристы гастролировали по городам и странам. Основоположник направления, итальянец Ф. Маринетти, посетил Россию в начале 1914. Примерно в это же время российские футуристы – Д.Д. Бурлюк, В.В. Каменский и В.В. Маяковский устроили тур по городам России. Они посетили 16 городов, среди которых были Харьков, Киев, Одесса, Тифлис и другие. В своем манифесте они провозгласили законом нарушение классической строфики, борьбу с мыслью, свободу буквы от порабощения.

Афиша одного из киевских выступлений московских футуристов отражает их идеалы, буквы разных размеров и стилей будто скачут по афише. При оформлении использованы шрифты из стандартных типографских наборов, но сразу нескольких и вразнобой, при этом большинство букв не придерживаются строки. Среди них сложно разобрать дату выступления, имена участников и название вечера. Такая афиша определенно привлекала прохожего, но вряд ли предоставляла исчерпывающую информацию о вечере.

22 августа

С.Н. Судьбинин Бюст Огюста Родена. 1910-е годы, Франция, Мёдон

Бисквит, отливка

Скульптор Серафим Николаевич Судьбинин стал первым, кто запечатлел искусство русского театра ХХ века в скульптуре. Одна из ранних работ, принесшая ему известность – статуэтка К.С. Станиславского в роли доктора Штокмана в одноименной пьесе Г. Ибсена. Но особую популярность ему принесли статуэтки, выполненные по заказу Императорского фарфорового завода и изображающие участников Дягилевских сезонов А. Павлову, Т. Карсавину, В. Нижинского, Ф. Шаляпина.

Творческая деятельность выходца из обедневшей ветви известной фамилии нижегородских купцов Головастиковых – Серафима Николаевича Головастикова, взявшего себе псевдоним Судьбинин, долгое время развивалась по двум направлениям: театральному и художественному. С юности выступая на сценах провинциальных театров в качестве актера, он в 1898 сумел поступить в первую труппу Художественно-общедоступного театра (впоследствии ставшего Московским Художественным театром) и был задействован практически во всех спектаклях. Параллельно с этим занимался рисунком и скульптурой.

Постепенно скульптура стала основным занятием Судьбинина. Этому способствовали не только более восторженные отзывы о его скульптуре, чем о его работе на сцене МХТ, но и слава русских художников в Европе после нашумевших выставок в Париже, среди участников которых был и С.Н. Судьбинин.

Во многом творческий потенциал Судьбинина-скульптора смог раскрыться благодаря содействию Саввы Тимофеевича Морозова. При его денежной поддержке Судьбинин приехал в Париж и прошел обучение у Л.С. Бернштейна-Синаева и Ж.А. Энжальберта. Главным его учителем в профессии был великий французский скульптор Огюст Роден, ставший для Судьбинина не просто примером и кумиром, а настоящей «эпохой» в его жизни и духовным ориентиром.

Бюст Огюста Родена из бисквитной керамики работы Серафима Судьбинина передан в 1948 году в дар музею Александром Фёдоровичем Генварским-Городецким через посольство СССР в Париже в составе коллекции скульптурных произведений.

23-25 августа

  1. Программа спектакля Камерного театра «Сакунтала»

Москва, 12 декабря 1914 года. Режиссер А.Я. Таиров. Художник П.В. Кузнецов.).

Бумага, печать.

Именно «Сакунталой» 12 декабря 1914 года открылся Камерный театр. А.Я. Таиров выбрал драму древнеиндийского классического поэта Калидаса, ранее не ставившуюся на русской сцене, чтобы было проще освободиться от традиций и «пут современного театра».

Программа интересна сама по себе. В ней напечатаны типографским способом театр, дата, спектакль, его постановщик с указанием имени и фамилии и другие роли, но уже без указания имен. Имена были дописаны самими исполнителями. Благодаря этому программа стала своеобразным сборником автографов участников первого спектакля Камерного театра.

  1. Гончарова Н.С. «Веер» Гольдони К. (Режиссер Таиров А.Я.). Эскиз декорации, Москва. Камерный театр. Постановка 1915 г.

А.Я. Таиров считал, что актёр Камерного театра должен был быть универсальным и одинаково хорошо играть драму и комедию. Режиссер чередовал постановки трагедий и легких буффонад. После мистериальной «Сакунталы» он поставил импровизационный «Веер» Карло Гольдони с Алисой Коонен в роли крестьянки Джаннины. В мемуарах актриса описывает оформление следующим образом: «Декорации Гончаровой были очаровательны по живописи, остроумные по настроению, давали прекрасные игровые возможности и режиссеру, и актерам. Белые домики, окружавшие тесный итальянский дворик, с балкончиками, висящими на разной высоте, столики остерии, пол, затянутый чёрным, блестящим, как бы лакированным холстом, по которому постукивали разноцветные каблучки героев комедии, – всё это создавало живое, радостное зрелище». А так охарактеризовала спектакль Марина Цветаева в статье «Гончарова и театр»: «„Веер“ я видела глазами, и, глаза закрыв: яблонное цветущее райское дерево, затмившее мне тогда всех: и актеров, и героев, и автора. Перешумевшее – суфлера! Веера не помню. Яблоню». Среди поклонников спектакля были также А.Н. Бенуа и К.С. Станиславский.

Н.С. Гончарова приступила к оформлению «Веера» вместе с М.Ф. Ларионовым вскоре после триумфа «Золотого петушка». Коонен вспоминала, что их творческий тандем Ларионов характеризовал так: «Я строю, а Наташа раскрашивает».

У нас нет точных данных о том, когда данный эскиз попал в фонды музея. В рукописном отделе хранится перечень работ Гончаровой и Ларионова, переданных А.А. Бахрушину сыном Ф.О. Шехтеля художником Л.Ф. Жегиным, среди которых упоминаются два эскиза оформления к «Вееру» (с фигурами и без фигур). В нём оговаривается, что они остаются собственностью художников, и приняты музеем до последующих их распоряжений. Гончарова и Ларионов уже жили в Париже. Сейчас из перечисленных в списке эскизов в фонде находятся только декорации к «Вееру».

27 августа

  1. Фальк Р.Р.

«Путешествие Вениамина III» Мойхер-Сфорим М. (Постановка Грановского А.М., музыка Пульвера Л.М.). Эскиз декорации, Москва. Государственный еврейский театр (ГОСЕТ). Постановка 1927 г.

Еврейскую версию странствий Дон Кихота и Санчо Пансы, «Путешествие Вениамина Третьего» Менделе Мойхер-Сфорим (Яков Бройде Шолом) написал на идише и перевел на иврит, а А.М. Грановский, режиссер Государственного еврейского театра в Москве, перевел повесть на язык театра, дополнив языком весело-скорбной музыки Л.М. Пульвера и языком живописи и графики Р.Р. Фалька, создателя визуального ряда спектакля. Премьера «Путешествия…» прошла 20 апреля 1927, и это было событие не только еврейского, не только советского, но европейского театра, это был самый большой успех с момента основания труппы. М. Мойхер-Сфорим посылает Вениамина, мечтателя, учёного и начитанного человека, и Сендерла, бедолагу, человека земного, живущего в реальном мире, из Тунедовки на поиски десяти утерянных колен Израилевых, на Землю обетованную – но в итоге побродили по окрестностям, увидели чудесный сон и вернулись домой. Здесь не первый и не последний раз замечательный актерский дуэт составили С.М. Михоэлс и В.Л. Зускин. Очень стильное, атмосферное, фольклорное и лирическое оформление предложил уже широко известный как станковист художник Р.Р. Фальк. Он создал в своих эскизах образ условного, сказочного «местечка» в результате поисков, контактов с актерами – выразил суть характеров героев и персонажей, одел их в национальные лохмотья, грязные – но в то же время многогранные, выразительные. Художник и спектакль совпали, и десятилетия спустя он считал: «„Вениамин“ – вершина моей театральной работы, самая моя удачная постановка». На большом живописном эскизе декорации к спектаклю в духе авангарда колоритно, ярко представлены нагромождения кривых домиков и спящие на лавках герои. Эскиз был передан в музей в 1982 из Республиканского центра художественных выставок.

28, 29 августа

  1. Костюм Л.В. Собинова для партии Ромео из оперы

«Ромео и Джульетта» Ш. Гуно. Императорский Большой театр. Начало XX века

По шелковому бархату цвета морской зелени струятся потоками солнечных лучей нити золотного шитья, перебиваемые аппликативными мотивами цветов. Они так ярко контрастируют с атласным дублюром, буквально врезающимся острыми лацканами ворота в золотистую парчу своим насыщенным глубоким, лилово-аметистовым цветом. Кажется, что другого костюма для Ромео и придумать невозможно, ведь он так отражает все черты его характера: пылкость, наивность, юную красоту, бесстрашие и даже дерзость.

В этих парчово-шелковых одеяниях Леонид Витальевич Собинов – выдающийся русский лирический тенор, солист Императорского Большого театра, воплотил образ Ромео в опере «Ромео и Джульетта», написанной в 1867 французским композитором Ш. Гуно на либретто Ж. Барбье и М. Карре. Исполнение этой партии принесло Собинову оглушительный успех.

Собинов покорил зрителей России и Европы своим талантом и мастерством, о которых столько написано в воспоминаниях и письмах современников: «…Спасибо тебе за твой чистый, душевный звук, лёгкий и светлый, за твоё бельканто, потому что его, чистого, совершенного, прекрасного пения у нас так не хватает, жму крепко твою руку. Твой Качалов» — так писал в письме Собинову Василий Иванович Качалов, один из ведущих актеров Московского Художественного театра.

К своей «европейской карьере» Собинов долго и серьезно готовился. В 1900 он приехал в Италию, где брал уроки у маэстро Маццоли, начал изучать итальянский язык – ведь на оперных сценах всего мира господствовала итальянская музыка. Позже, его, поющего на чужом языке, итальянские критики ставили в пример итальянским певцам, настолько хорош был его певческий итальянский.

Результатом долгой и кропотливой работы над ролью стал триумф в 1911 Леонида Собинова на сцене Ла Скала в партии Ромео. Для искушённой итальянской публики эго выступление явилось настоящим потрясением.

Собинов заставил усомниться всю Италию, родину оперы, в том, что он русский, а не итальянец: «Оказывается, и в России есть чудесные голоса, и она не только страна медведей» — писали в местных газетах итальянцы. А певец с удовольствием мог сказать: «Я имел самый большой из моих успехов в Скала».

Но еще оживленнее обсуждался настоящий переворот в мире оперного искусства, который невольно произвел Собинов своим полным отождествлением с героями. Теперь от всех артистов стали требовать драматического переживания роли вместо «сухого» исполнения арий, бывшего в приоритете до появления Собинова.

Глядя сегодня на каждую деталь костюма, трудно поверить в то, что костюм сшит в начале ХХ века, а не в конце ХVI, а все потому, что Леонид Витальевич провел невероятную исследовательскую работу с пристрастием искусствоведа, лично искал и выбирал ткани и материалы, между разучиванием и корректурой либретто занимался ещё и руководством создания одежд героя.

«…Костюмы непременно хочу шить здесь, так как достал чудесные венецианские материи, купил старинную книгу итальянских костюмов ХIV–XV столетий. Очень интересное издание. Остается только пойти к портному да подобрать отделку. Для Ромео хочу сделать четыре костюма…» — так писал Собинов накануне фурора в Ла Скала в 1902 из Милана своей соратнице и подруге Елизавете Михайловне Садовской.

  1. С.Н. Судьбинин, В. Богданова

Скульптурный портрет Л.В. Собинова в партии Ромео в опере «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно. 1957 (по модели 1914). Ленинградский фарфоровый завод. Фарфор, роспись надглазурная полихромная, позолота

Когда в 1914 скульптор Серафим Николаевич Судьбинин создавал модель для отливки на Императорском фарфоровом заводе, отображающую Леонида Витальевича Собинова в партии Ромео в опере Ш. Гуно «Ромео и Джульетта», он был на тот момент не просто почитателем таланта певца, но и его добрым другом. Об этом свидетельствуют оставшиеся письма или памятные подписи на фотографиях работ художника. Собинов также ценил умение скульптора «зацепить» нужный момент позы, найти пластическое решение и соблюсти достоверность, не превращая фарфоровую статуэтку в бессмысленное украшательство для интерьера.

«…своему другу и соратнику Леониду Собинову. 1909. 15 дек.» – так, например, подписал Судьбинин фотографию со своей работой Собинову.

Крайне примечательно здесь слово «соратник», ведь «Судьбинин» – это творческий псевдоним не только скульптора, художника, но и известного драматического актёра Московского Художественного театра. Удивительным образом переплелись жизненные совпадения двух друзей – оба из незнатных родов, начинали свою карьеру в иной сфере и оба получили признательность в России, Европе, а потом и в другом государстве, построенном на руинах Российской империи.

Эта работа была отлита по судьбининской модели на заводе, уже переименованном в Ленинградский, в 1957, но и по сей день слышится «бельканто» глазурованного расписного, позолоченного фарфора, также как и чистое, безукоризненное исполнение Леонида Собинова.

30, 31 августа, 1 сентября

  1. Трубка зрительная-табакерка. 1890-е
  2. Трубка зрительная. 1890–1900-е
  3. Бинокль. 1860–1890-е. Австрия. Вена
  4. Трубка зрительная-флакон. XIX век. Западная Европа

А.А. Бахрушин собирал не только предметы, отражающие историю сценического искусства, но и атрибуты культуры зрительской. Ведь театр – это не только жизнь актеров на сцене, но и зрителей в зале, которая имеет свои законы и правила. Коллекцию Бахрушина пополняли веера, табакерки, зрительские трубки, бинокли. Эти предметы много могут рассказать о театре и нравах публики своего времени.

С XVIII века обязательным аксессуаром для зрителей высшего общества стала театральная оптика. Первоначально она была громоздка и несовершенна. Предшественниками биноклей были лорнеты и монокуляры, или зрительные трубки. Каких только форм и видов ни принимали эти оптические приборы! Их крепили на зонтики, трости, шляпки, веера, одежду.

Вот как описывает эти театральные аксессуары А.С. Пушкин в романе «Евгений Онегин»:

«Не обратились на нее

Ни дам ревнивые лорнеты,

Ни трубки модных знатоков

Из лож и кресельных рядов».

В 1911 В.В. Протопопов передал в дар Театральному музею им. А.А. Бахрушина коллекцию зрительских трубок. Газета «Утро России» писала об этом: «Помимо чисто антикварной редкости, многие трубки представляют крупную ценность по своей художественной отделке. Оценивается эта коллекция в 15000 рублей».

В мемориально-вещевом фонде Бахрушинского музея хранятся любопытные примеры этих театральных аксессуаров. Среди них флакон для нюхательной соли из прозрачного хрусталя с вмонтированной в него зрительной трубкой. Нюхательная соль в театре выполняла двойную функцию: помогала прийти в себя при обмороке стеснённым корсетом дамам и вызывала слезу в нужном месте театрального действия. Ведь все дамы стремились прослыть трепетными и нежными созданиями, поэтому в особенно чувствительных сценах им необходимо было прослезиться! А самый лучший способ вовремя заплакать – это незаметно понюхать флакон с резко пахнущей солью.

Мужской вариант зрительной трубки-флакона также имеется в фондах ГЦТМ, только он предназначен для нюхательного табака и выполнен из ценных пород дерева, поэтому его точнее назвать «табакерка».

На смену зрительским трубкам пришли театральные бинокли. Несмотря на дороговизну они пользовались большой популярностью. Бинокли делали из меди, серебра, богато декорировали. Долгое время театральные бинокли так и оставались предметом роскоши. Известные европейские и российские производители биноклей  выпускали подлинные произведения искусства.

 

 

Вернуться к списку новостей
Как
нас
найти
Расскажите, как музей может стать лучше? Ждём ваших предложений
Адрес

115054, г. Москва

ул. Бахрушина, д. 31/12 стр. 1

ст. м. «Павелецкая»

Часы работы

С 21 марта 2022 года Главное здание

Бахрушинского музея закрыто на реставрацию

Билеты

Стоимость экскурсий
и посещения выставок филиалов
см. в разделе

Посетителям

Экскурсии

Контакты

8 800 7777484

(для регионов)

/499/ 484-77-77 телефон для справок